Еще раз о Леониде Хрущеве 21 апреля 1943 года И.В. Сталин подписал указ о награждении орденом Отечественной войны первой степени (посмертно) старшего лейтенанта Леонида Никитича ХрущеваЭто было очень важно, поскольку до того дня (да и по сию пору) гуляли сплетни о том, что сын крупного партийного работника попал в плен.
 Российский героический календарь уже писал о Леониде Хрущеве в статье «Оболганный за отца» (см. http://rosgeroika.ru/podvigi-v-nasledstvo/2014/march/obolgannyij-za-otcza), в которой на основе документов рассказал о подвиге этого офицера, геройски погибшего в бою.
Сегодня мы публикуем воспоминания сослуживца Леонида Хрущева, которые добавляют новые штрихи к портрету героя. Мы не стали «причесывать» стиль и орфографию этого письма ветерана, поскольку они сами по себе очень красноречивы.

Воспоминания Фомина Виктора Андреевича, 1921 года рождения, о прохождении военной службы в 3-й авиаэскадрилье 134 скоростного бомбардировочного авиаполка, за период с 1939 года (конец) по 26 июня 1941 года — аэродром Дубровицы Московской области и с 26 июня 1941 года по 4 сентября 1941 года — Западный фронт и в других авиачастях.
После окончания Ухтомского (Люберецкого) аэроклуба, я в 1939 году оказался на Люберецком военном аэродроме. В конце того года майор Самсоненко, на базе 9-й дальнеразведывательной эскадрильи особого назначения приступил к формированию вновь создаваемого 134 скоростного бомбардировочного авиаполка, которое было закончено примерно в мае 1940 года. Полк состоял, насколько я помню, из 5 эскадрилий, самолетов СБ-2 с двигателями М-105, со штатной положенностью 15 самолетов, дополнительно 4-5 самолетов для командования полка. Эскадрильи в основном были укомплектованы подготовленными экипажами — летчик, штурман, стрелок-радист, соответственно инженерно-техническим составом, младшими специалистами.
Базировался полк на аэродроме, расположенном в 7 км от г. Подольска Московской области и в 3 км от поселка Дубровицы, где в бывшем имении графа Голицына (Екатерининская эпоха), на слиянии двух рек Пахра и Десна, располагался наш военный гарнизон-городок.
Я, в связи с окончанием аэроклуба, был призван на действительную военную службу в 134 СБАП и назначен на должность мастера-механика по авиаприборам 3-й эскадрильи. Командира АЭ я не помню, но его заместителями были капитан Мауль по летной подготовке, комиссаром старший политрук Куликов, оба отличные летчики.

В один из дней комплектования 3 АЭ, на должность командира звена, звено состояло из 3 самолетов, прибыл старший лейтенант (лейтенант) Хрущев Леонид, оказавшийся сыном Хрущева Никиты Сергеевича. Штурманом одного из самолетов была утверждена Надежда Король, из плеяды женщин-летчиц Осипенко, Гризодубовой, Расковой и др. Личный состав 3 аэ гордился этими назначениями, и мы знали, что остальные эскадрильи в этом нам завидовали.
Хрущев быстро вписался в наш коллектив, был он общителен, дружелюбным к своим подчиненным и всему личному составу аэ, т.е. ко всем, с кем ему предстояло нести военную службу, незаносчивым. В то же время в разговоре с ним, в его поведении, действиях чувствовалась требовательность, смелость и решительность, присущие настоящим волевым летчикам, летчикам-работягам. Матчасть самолета он знал хорошо, в чем я убедился после того, когда мне приходилось ежедневно обслуживать его самолет и самолеты звена. Я как приборист аэ, быстро нашел с ним деловой контакт. Он постоянно интересовался правильностью работы приборов, часов, компаса, высотомера, указателя скорости и др.
Узнав о том, что я руководил художественной самодеятельностью в полку и своей АЭ, лично играю на баяне и пою, мы еще ближе сблизились. Полк приступил к учебно-тренировочным полетам. Не скрою, я, как и другие мои товарищи по службе, летчики, штурманы и т.д. ждали, как себя покажет Леонид (Ленька звали мы его неофициально) в летном деле. Но и в воздухе, при выполнении летных заданий, он проявил себя с лучшей стороны и стал одним из ведущих командиров звеньев полка.

В нашем гарнизоне Дубровицы он редко ночевал, жил в Москве, но это не мешало ему вовремя прибыть в полк, обычно он приезжал на легковом автомобиле, чем также вызывал определенный интерес и уважение, в связи с умением управлять этим видом транспорта.
Через некоторое время, перед войной, в полк поступили новые самолеты, более скоростные, чем СБ, бомбардировщики АР-2, с тормозными решетками под плоскостями, позволявшие атаковать цели не только с горизонтального полета, но и с пикирования, двигатели были М-105р, мощностью 1100 л.с. Скорость была выше, чем у СБ на 60 км и составляла 480 км в час, увеличились потолок и дальность полета. Самолет предназначался для ударов по наземным войскам противника и ближним тылам.
13 марта 1941 года погиб во время разведывательного полета (была плохая снежная погода) на учениях МВО наш всеми любимый командир-новатор майор Самсоненко. Тяжело полк переживал гибель командира. В ответ личный состав всех эскадрилий заверял вышестоящее командование, что примет все меры к улучшению своей служебной деятельности, более быстрому освоению самолета АР-2. Этот самолет Леонид освоил быстро и помог остальным экипажам звена освоить его в короткое время.
Полк продолжал совершенствовать свое мастерство днем и ночью. Наша эскадрилья стала летать ночью, «ночники» как нас называли, другие «пошли» на высоту «высотники» и т.д. Полк стал в полном смысле боеспособным и был готов выполнить любое боевое задание. Полку было доверено участвовать в воздушных парадах: 18 августа 1940 года над аэродромом Тушино и 10 мая 1941 года над Красной площадью.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.
26 июня полк вылетел на Западный фронт для участия в боевых действиях с посадкой на военном аэродроме г. Ржев. Примерно 28 июня на разведку немецких войск вылетел наш самолет со штурманом Надеждой Король. На взлете, набрав высоту метров 50, самолет с креном на левое крыло врезался в землю, экипаж погиб. Это была первая потеря самолета и экипажа полка, вылетевшего на боевое задание.
Начались боевые будни. Полеты происходили с рассвета и до наступления темноты, и в основном без сопровождения истребителей. В ночь с 28 на 29 июня наш аэродром подвергся бомбардировке немецкими самолетами. Потерь полк не имел, но нас перебросили на полевой аэродром западнее г. Ржева на 20 км, д. Ерши.
Начались боевые потери. Так, полк за период боевых действий по 4 сентября 1941 года потерял примерно 75% своих самолетов. Экипажей погибло всего 12-15%, поскольку использовались парашюты и посадки поврежденных самолетов на своей территории. Вот в такой напряженной боевой обстановке вылетал на задания и успешно их выполнял командир звена наш Леонид. Он ни разу не был сбит, но часто прилетал, как сейчас помню, с окровавленным лицом, с ранениями от осколков зенитных снарядов, тем более, что из-за его роста, голова выходила за бронеспинку.
Леонид первым в полку применил свою смекалку, предохраняясь от осколков, стал надевать сверху шлемофона солдатскую каску. Мы смеялись и шутя говорили «Леня в каске», а вообще многие летчики использовали это новшество.
В свободное от вылетов время, в основном после ужина, экипажи, техники просили растянуть меха баяна, в песнях, плясах, вспомнить мирное время, своих родных и близких и соответственно отвлечься, пусть на короткое время, от боевой работы, снять большое физическое и нервное напряжение, подготовить себя к следующему боевому вылету. Эти просьбы я всегда с удовольствием выполнял. Жаль, что таких импровизированных концертов было недостаточно, мало. В них постоянное участие принимал и Хрущев.

В один из боевых дней, по-моему в конце июля, необходимо было срочно, как помнится, на реке Западная Двина, или другой, разбить мост перед наступающими немецкими войсками и по возможности, находящийся недалеко от моста в деревне-поселке штаб крупной группировки немцев — дивизия — корпус. На выполнение такого задания ранее вылетали бомбардировщики, штурмовики, истребители из других полков, но из-за сильного огня зенитной артиллерии и др. и прикрытия этой переправы немецкими истребителями, это задание, с потерями наших самолетов, не было выполнено.
Во что бы то ни стало выполнить это смертельное задание было поручено Хрущеву Леониду. Леонид и здесь проявил свою летную смекалку. В общих чертах он поступил так. Набрав над своей территорией большую высоту, продуманный маршрут полета, рассчитав высоту, чтобы от взрыва своих бомб на посту не пострадал его самолет, с пикированием на большой скорости, фактически на бреющем полете, вышел точно и неожиданно для немцев, на мост, разбил его бомбами, уничтожив затем и штаб. За этот боевой подвиг Леониду, находящемуся еще в воздухе, было сообщено, что он командованием войск награжден орденом Красного Знамени. Награждены также были штурман и стрелок-радист наградами.
Еще до его возвращения нам по радио стало известно об этом, и когда он подрулил на стоянку, был нами торжественно встречен. Это была первая боевая награда в 3-й авиаэскадрилье. Когда, где, кем вручался этот орден Леониду, я не помню.

Мы отступали, положение наше осложнялось наступлением немцев. В эскадрильях полка вместо 15 оставалось 6-9 самолетов.
Также в один из дней июля или августа командование полка сообщило летным экипажам, что в случае невозможности после боевого вылета — воздушный бой, другие причины, вернуться своевременно на свой аэродром, необходимо произвести аварийную посадку на аэроклубовском аэродроме, в районе железнодорожной станции Андреаполь, примерно в 80 км северо-западнее нашего аэродрома. Имея в виду при этом укороченность посадочной полосы, поскольку аэродром был приспособлен для самолетов У-2 (По-2). Здесь будет находиться дежурная техническая группа в составе 5 человек — механик самолета, моторист, оружейник, шофер с грузовым автомобилем — полуторка с «хоботом». Я был назначен старшим этой группы. С собой у нас был соответствующий инструмент, несколько баллонов с воздухом, аптечка медицинской помощи и др. К рассвету следующего дня мы прибыли на этот аэродром, установили направление ветра, подготовили на месте приземления самолетов, но не развертывая посадочный знак, закрыли его зелеными хвойными ветками прихваченными в пути (знак из белого полотна), автомобиль укрыли около одного из строений.
С началом светового дня над нами и вблизи аэродрома, на разных высотах стали пролетать в сторону востока — Ржева различные типы немецких самолетов. Это нас беспокоило. Отъезд нам с этого аэродрома был установлен в 15.00. Пока все было спокойно, наших самолетов не было. Примерно в 14.00 в нашу сторону мы увидели летящим на бреющем полете самолет, который при приближении оказался машиной Хрущева. Правая нога-стойка полувыпущена, был воздушный бой. Мы тут же развернули посадочный знак. Хрущев пять раз заходил на посадку, но все с перелетом на 30-50- метров. Складывалось впечатление, что или ранен, или находится в крайне возбужденном состоянии. Ведь садиться ему следовало очень грамотно, на правую выпущенную ногу. На шестом заходе он посадку произвел правильно, у знака, и метров 100 самолет двигался в горизонтальном положении. Затем самолет из-за того, что оба колеса убрались, упал на фюзеляж, и заскользил с погнутыми винтами под моторами, по посадочной полосе. Поскольку полоса была короткая, выехал за ее пределы на бугристую землю, встал на нос и перевернулся (скапотировал). Поднялся большой столб пыли. Было такое чувство, что должен быть взрыв. Мы срочно на автомобиле выехали к самолету и в это время, примерно на высоте 300 метров над Хрущевым появились 3 группы летящих в сторону Ржева истребителей МЕ-110, 9-12 штук. Но все кончилось благополучно.

Подъехав к самолету и установив, что Леонид жив, но повреждена нога, какая не помню, имеет ушибы, штурман мертв, стрелок-радист жив, приступили к их извлечению из самолета.
Как вынуть Леонида из самолета? Он лежит в самолете в прижатой к земле кабине, в согнутом положении. Что делать? Нам самолет не поднять, тем более не перевернуть. Появилась мысль использовать грузовик. Я дал команду открыть задний борт, шоферу задним ходом двигать автомобиль к краю правого крыла, мы же четверо стали пытаться поднять крыло. Первоначально нам это не удавалось, затем с большим трудом мы его подняли, положили на кузов грузовика и открыв боковые борта, продвинули автомобиль почти под центр крыла. Кабина Хрущева поднялась над землей, мы осторожно, так же с трудом его вынули. Был он в тяжелом состоянии. Положили его в кузов, как могли оказали ему первую медицинскую помощь и взяв штурмана, стрелка-радиста, срочно выехали на свой базовый аэродром.
По положению, самолет нам не удалось уничтожить, он и так не подлежал ремонту, но все, что могли, разбили. Радиостанцию, приборные доски, пулеметы – стволы у них были согнуты и др. Я из кабин летчика и штурмана изъял часы АВР и АЧХО.

Приехав на аэродром, Леонида отправили в госпиталь, перед этим на память я передал ему часы АВР. Часы АЧХО я оставил у себя, они мне, прибористу, нужны были для последующей работы, их номер 334477, изготовлены в 1941 году. Полк отступая был переброшен на аэродром Старица, северо-восточнее на 40 км г. Ржева, продолжая выполнять боевые задания. 4 сентября 1941 года, передав оставшиеся самолеты в 150 СБАП, командир Полбин И.С., личный состав, через Москву был направлен на переформирование в г. Медынь Калужской области и затем в г. Тамбов Орловского военного округа. Я был откомандирован на должность техника по спецоборудованию 3 аэ 14 запасного истребительного авиаполка МВО гг. Рыбинск, Иваново.
Со мной постоянно, до конца войны, были мои дорогие спутники, часы АЧХО с самолета Хрущева Леонида Никитовича и баян, служившие мне и Родине верой и правдой. Часы я до сегодняшнего дня сохранил и готов передать их как реликвию, как память о настоящем боевом летчике Хрущеве Леониде Никитовиче его родным".

Виктор Фомин
21 апреля 2016 г