Рокотов Портрет Анастасии Михайловны Загряжской (Голицыной)

Из письма (1753) княжны Анастасии Михайловны Голицыной (1728 – 1779) к брату Александру (1723 – 1807): «Государь мой братец! Беру смелость вас прасить, чтоб вы мне приказали купить, ежели мошна сыскать, памаду, каторой называетца жемчужной. Также и платки батистывая с етим же памадам, каторыми трут лицо. А я етот памад видела у графа Санти, каторой он [с] сабой привес из Рима. Оной памад белай, видам, как обыкновеной помад, толка сказавают, как лицо им натрешь, то делает великую белизну и харошую тень. И для тово меня здешныя дамы прасили, чтоб я чрез вас им достала онава памаду. А что будет стоить весь етат памады и платки, я чрез вексиль вам, не умедля, денги переведу. Прашу, государь братец, не прогневатца, что я осмелилась вас етим трудить. Ибо я никак от них отговоритца не магла, чтоб к вам не описать. Итако остаюсь со всегдашнею моею надеждаю на вас. Нижайшая услужница ваша к[няжна] Настасья Г[олицына]». (РГАДА, ф. 1263, оп. 1, д. 7239, лл. 38 об., 38).

«Жемчужной памад» Анастасии Михайловне, видимо, помог. 13 ноября 1758 года она благополучно вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии Конного полка Николая Артемьевича Загряжского (1728 – 1788), "человека добраго и састаяния зитья порадочного".

О памаде на портрете очевидным образом говорят серьги. Возможно, Анастасия Михайловна на всю оставшуюся жизнь уверовала в силу и магию этого дара природы. По крайней мере именно эти серьги изображены и на втором портрете, который вы увидите чуть ниже.


ссылочка на источник цитаты

Отрывок из книги Нины Михайловны Молевой "Тайны Федора Рокотова".
Книгу можно почитать тут

...Сын генерал-аншефа и казанского губернатора, Н. А. Загряжский в 1758 году получил чин лейб-гвардии секунд-майора и женился на дочери генерал-адмирала А. М. Голицыной, одной из засидевшихся в девках великосветских невест: ей было тридцать лет. Ф. С. Рокотов пишет А. М. Загряжскую дважды. Один из портретов, так называемый олсуфьевский, который находился в частных собраниях Петербурга и экспонировался на Таврической выставке 1905 года, составляет собственность Русского музея. Второй, хранившийся в подмосковных Кузьминках, а затем голицынских Дубровицах, вошел в коллекцию Саратовского государственного художественного музея им. А. Н. Радищева и считается вариантом-повторением первого. И это блестящий пример (еще один!) того, как невозможна для Рокотова копия, как всякое новое обращение к модели становится для него новым откровением и новым переживанием, казалось бы, уже узнанного и пережитого человека.

На олсуфьевском портрете крупная, полнотелая и далеко не юная женщина. Грубоватое лицо с начинающими обвисать щеками, прямой взгляд неулыбчивых глаз, двойной подбородок. Высоко зачесанные волосы забраны под тюлевый чепец. Крупные жемчужные серьги не только не смягчают — подчеркивают простоватость черт, чуть скрадывающуюся мягким отсветом голубого с большими бантами платья. Оборот холста несет самые подробные сведения о портрете: „оригиналкой Портрет Настасьи Михайловны Загряской урожденной княжны Голицыной писанной в Москве живописцем Рокотовым. Настасья Михайловна (родилась. 1729 года сентября 17. дня) в супружество в ступила 1758. ноября 13. скончалась 1779. майя 11. писан в москве живописцем рокотовым".

И саратовский портрет. Осталось неизменным положение фигуры, то же широко написанное голубое платье, серьги, поднятая вверх и оставляющая открытым лоб прическа, но неузнаваемо изменилось лицо. Исчезло тупое самодовольство. Мягким лукавым отблеском зажглись повеселевшие глаза, неуловимая ироничная улыбка тронула губы. Прошедшие годы — а это именно годы легли между портретами мастера — сняли пухлость щек, обретших более тонкий абрис. На более замысловато уложенные волосы легла черная кружевная наколка, подчеркнувшая глубину глаз. Теперь это та самая Загряжская, которая умела оживлять своим присутствием и разговором общество в Яропольце, имении брата мужа Александра Артемьевича. У Загряжской не столько связи с екатерининским двором, сколько с „прошедшим" — елизаветинским, своеобразное дворянское фрондерство, так любимое и чтимое в Москве. И характерно, что парный портрет Н. А. Загряжского написан именно к этому второму, если можно так сказать, расцветшему портрету жены.

Вслед за супругами Загряжскими Рокотов напишет младшего брата Анастасии Михайловны, полковника Дмитрия Голицына. Это один из рокотовских, условно говоря, нарядных портретов в своем сочетании светло-голубого с золотыми петлицами бархатного кафтана, желтого камзола и красной бархатной горностаевой мантии. Ранний по времени, он ближе всего по живописному решению к первому варианту портрета И. Г. Орлова. Следующей шла семья Анны Александровны Голицыной-Строгановой, у потомков которой и соберутся все рокотовские полотна.

Федор Рокотов писал мужчин, женщин и детей, юных и в преклонных годах. Мы знаем, как менялась его своеобразная и бесконечно разнообразная в приемах „кухня". Но знание относительно разных портретов не может сравниться с единственной в своем роде возможностью увидеть рядом всю галерею семейных портретов — как они были задуманы, как должны были висеть и выглядеть по замыслу художника. Такая семейная группа среди работ Ф. Рокотова есть: А. А. Голицына-Строганова, ее муж, М. М. Голицын, и их первенец, подросток Дмитрий. Обстоятельства сложились так, что уже многие десятилетия эти портреты разбросаны по всей стране. Портрет сына с 1930 года находится в Приморском краевом музее им. В. К. Арсеньева во Владивостоке, отца — с 1923 года в Воронежском музее изобразительных искусств, Голицыной-Строгановой — в Ульяновском областном художественном музее. Единственный раз им удалось оказаться в общей экспозиции — на юбилейной рокотовской выставке 1960 года.

Еще немного про памад

Письмо матери сыну Александру Михайловичу:

Августа 12 [1753].

Табакерку порцелиноваю пришлю на карабле с "Питером Выбес".

Сестра тебя прасила на прошлой почте: есть памад, чем лицо трут. Вывозитца из Итали[и] или из Рима. А делоется буто из жемчугу. По 2 ру[блев] или по червоннаму небалшая банка. А такие памады и румянец привез из Ытали[и] г[раф] Санти. Дарил дам[ам] за диковенку, каторые за великое одолжение принели. А каторым не дасталась, тебя просет, чтоб ты их одалжил. Хотя отнае на пробу на карабле прислал.