КНЯЗЬ
АЛЕКСАНДР
БЕКОВИЧ-ЧЕРКАССКИЙ

Трагической судьбе Александра Бековича Черкасского (или Бековича-Черкасского) – князя, чей род происходил из Малой Кабарды, посвящена достаточно обширная литература*. Однако в настоящее время она стала по-настоящему библиографической редкостью, поскольку была выпущена в свет в основном в середине 1960-х годов в региональных издательствах.

В этом небольшом очерке мы, по мере сил, попытаемся рассказать об этом неординарном человеке, чья короткая, но яркая жизнь была целиком посвящена служению России, ставшей для него второй Родиной.

Точная дата рождения Александра Бековича Черкасского не известна. Туманны также и обстоятельства, заставившие его покинуть родную Кабарду: по одним сведениям он прибыл в Россию вместе с отцом, скрывавшимся от преследований персидского шаха, по другим – был похищен из своей семьи и впоследствии оказался в доме князя Б.А. Голицына. Во всяком случае, глава Казанского приказа по роду службы оказался причастным к делу о прибывших в подведомственный ему край переселенцах: в его переписке с царем весной 1696 года появляются некоторые сведения, способные пролить свет на интересующую нас проблему. Князь Голицын сообщает Петру о том, что «…с Терка пишут о приеме черкасского мурзы – принимать ли его? не будет ли от него какого страху Гребенским казакам?», и просит прислать распоряжения на этот счет1. По-видимому, реакция царя была положительной, так как дальнейшая судьба юного князя Черкасского оказалась тесно связана с семьей Голицыных: он учился вместе со своими сверстниками – сыновьями князя Бориса, а впоследствии вступил в брак с их сестрой, княжной Марфой.

Вероятно, в доме своего покровителя отпрыск северокавказского князя Жансох (по-татарски Дивлет-Кизден) и был крещен в православную веру, получив имя Александр. Что же касается отчества Черкасского, то оно производится от титула его отца, имя которого неизвестно2.

С 1707 года (по другим данным – в 1708-1709 годах) А.Б. Черкасский изучал мореплавание и другие науки в Голландии. Затем исполнял многие поручения Петра на Востоке, связанные с дипломатической и разведывательной деятельностью. В 1711 году, в связи с угрозой со стороны Турции, Александр Бекович Черкасский был послан в Кабарду с целью противопоставить ее Кубанской орде, зависевшей от султана. Князь уведомил Петра, что черкесские владельцы, прочтя царскую грамоту, изъявили готовность служить великому государю всей Кабардой. «По этому уверению, - писал Черкасский, - я их к присяге привел по их вере». Однако турецкая сторона также не бездействовала. «В 1714 году тот же Черкасский дал знать, что посланцы крымского хана склоняют в турецкое подданство вольных князей, владеющих близ гор, между Черным и Каспийским морями, обещая им ежегодное жалованье. В Большой Кабарде ханские посланцы не имели успеха; но князья кумыцкие прельстились их обещаниями, вследствие чего встало волнение в стране. Черкасский писал, что турки намерены соединить под своей властию все кавказские народы вплоть до персидской границы; “и ежели оное турецкое намерение исполнится, то когда война случится, могут немалую силу показать, понеже оный народ лучший в войне, кроме регулярного войска. Ежели ваше величество соизволите, чтобы оный народ не допустить под руку турецкую, но паче привесть под область свою, то надлежит, не пропуская времени, о том стараться; а когда уже турки их под себя утвердят, тогда уже будет поздно и весьма невозможно того чинить. А опасности никакой в превращении их не будет, понеже народ тот вольный есть и никому иному не присутствует, но паче вам есть причиненный: напредь сего, из тех кумыцких владельцев шевкалов в подданстве для верности вашему величествуи детей своих в аманаты давывали; токмо незнанием или неискусством воевод ваших сей интерес государственный по сие время оставлен. И ежели ваше величество соизволите приклонить тех народов пригорных под свою область, немалый страх будет в Персиде во всей, и могут во всем вашей воле последовать”» 3.

Александр Бекович Черкасский, как человек непосредственно знакомый с обстановкой в регионе и нравами местного населения, вероятно был для Петра I весьма ценным помощником по «восточным вопросам», чьи донесения всегда оказывались важны и своевременны.

Возможно, именно поэтому царь решил использовать знания и опыт князя Черкасского в новом проекте, осуществление которого удовлетворяло бы не только насущные нужды страны, но и открывало широкие перспективы для развития взаимоотношений России со странами Средней Азии.

Бурное развитие отечественной промышленности в начале XVIII века, рост внешней и внутренней торговли, а также огромные военные расходы, связанные с Северной войной, резко увеличили потребности страны в золотой и серебряной монетах. Однако производство благородных металлов в России в то время было крайне незначительным, что вызвало необходимость принятия энергичных мер правительством Петра I по изысканию и разработке золотых и серебряных месторождений в Сибири и на Урале.

В 1714 году сибирский губернатор М.П. Гагарин «донес о золотом песке, находимом в малой Бухарии, в калмыцком владении при городе Эркети. <…> О сем Петр сообщил бывшему тогда в Петербурге хивинскому посланнику. Сей подтвердил тобольское известие и прибавил, что при реке Аму-Дарье находится таковой же золотой песок в большой Бухарии.

Сие дало повод к исследованию той стороны, а со временем дало мысль о торговле с Индией»4.

Полученные сведения побудили Петра I направить экспедицию для изучения и освоения Прикаспийского региона и поиска водного пути в Индию. Начальником поисковой партии был назначен Александр Бекович Черкасский. Весной 1715 года во главе отряда в 1500 солдат он «прошел морем от Астрахани до полуострова Мангышлак и вдоль восточного побережья Каспия до его юго-восточного угла. За мысом Песчаным он обнаружил залив, названный его именем – Александр-бай (у 430 с.ш.), описал к югу от него (за мысом Ракушечным) Казахский залив и, по расспросным данным, Кара-Богаз-Гол (у 410 с.ш.)»5.

Посетив затем район Красноводска (это название заливу дал именно А.Б. Черкасский), он собрал устные предания туркменов и, не совсем правильно поняв их, пришел к выводу, что сравнительно недавно Аму-Дарья впадала в Каспийское море. Черкасский даже «отыскал» ее прежнее устье, а посланные им разведчики принесли сведения, что хивинцы запрудили устье, из-за чего река потекла в Аральское море.

Данные, полученные в ходе экспедиции, карты и описи, составленные А.Б. Черкасским, убедили царя в целесообразности продолжения работ по освоению этого региона. Петр I заключил также, что Аму-Дарью можно снова повернуть в Каспийское море. Этот проект, суливший в будущем быстрое и удобное водное сообщение с золотоносными районами Средней Азии, и стал причиной организации новой, еще более крупной экспедиции. На свидании в Либаве в 1716 году Александр Бекович Черкасский (ставший к тому времени капитаном гвардии) доложил царю о прошлогодних результатах и тут же, видимо, получил свежие инструкции, согласно которым «он должен был построить крепость у Каспия, в том месте, где прежде было устье Аму-Дарьи, оставить там крепкий гарнизон, войско же повести вдоль старого русла Аму-Дарьи, осмотреть плотину, заградившую течение Аму-Дарьи, определить, можно ли снова направить ее воды в Каспий, и постараться запереть рукава реки, ведущие в Аральское море»6. Кроме таких «технических» задач, перед экспедицией Черкасского стояли и другие проблемы: ему поручалось склонить хивинского хана в русское подданство, а бухарского – к дружбе, и, наконец, организовать «настоящее дело, дабы до Индии путь водяной сыскать».

А.Б. Черкасский серьезно готовился к предстоящему походу. В Казани он набрал эскадрон шведских военнопленных, дав над ними начальство шлезвигцу майору Франкенбергу. Кроме того, в его распоряжении находились Крутоярский, Пензенский и взятый в Астрахани Риддеровский полки, к которым он присоединил 1500 яицких, 500 гребенских казаков и 500 татар. Для перевозки такой большой экспедиции (свыше 6000 человек) была построена специальная флотилия, почти сто судов, под командой морских офицеров Лебедева, Рентеля, Кожина, Давыдова и штурмана Бранта.

Наконец, 15 сентября 1716 года А.Б. Черкасский вышел из устья Волги и 9 октября прибыл к полуострову Тюб-Караган. Здесь он заложил крепость (теперь форт Шевченко), в которой оставил Пензенский полк. Спустившись далее на 120 верст к заливу Александр-бай, Черкасский заложил вторую крепость, а у «Красных Вод», где, по его представлениям, находилось старое русло Аму-Дарьи (на этом месте в XIX веке вырос город Красноводск) – основал третью, главную цитадель. Оставив в новой крепости Крутоярский и Риддеровский полки под командой полковника фон дер Вейдена, Александр Бекович Черкасский предпринял разведку мнимых следов реки Аму-Дарьи. Не довольствуясь полученными результатами, он решил следующим летом пройти в сторону Аральского моря в надежде отыскать плотину, повернувшую воды реки в сторону от Каспия. Во избежание конфликтов с местным населением Черкасский послал к хивинскому хану трех человек с просьбой оказать помощь и содействие снаряжаемому русскому отряду. Однако посланцы не возвратились…
А.Б. Черкасский вернулся в Астрахань, чтобы в следующем году идти прямо на Хиву. Собрав эскадрон драгун, две роты солдат с пушками и боеприпасами, казаков и татар, к которым присоединилось около 200 торговых людей, он решил с этими силами (остальные воинские части были распределены по гарнизонам новых крепостей) достичь поставленной перед экспедицией цели – найти плотину на реке Аму-Дарья и отыскать залежи золотого песка.

Часть отряда была заранее отправлена сухим путем в Гурьев, к устью Урала, а сам Черкасский с оставшимися войсками перешел туда морем в июне 1717 года. «Из Гурьева объединенный отряд двинулся на восток, на плотах переправился через Эмбу, повернул на юго-восток и пересек плато Устюрт в самый разгар лета, очень страдая от жары и жажды. В середине августа показались озера, образуемые сбросовыми водами оросительных каналов, отведенных от Аму-Дарьи, на окраине Хивинского оазиса»7.

Здесь, в ста верстах от Хивы, в районе озера Айбугир, русская экспедиция неожиданно подверглось нападению 20-тысячного войска во главе с ханом Ширгази. В упорном трехдневном сражении хивинцы были разбиты и отброшены. Местные жители в панике покидали город. Ширгази, отступивший к Хиве, был вынужден вступить в переговоры. Именно в этот драматичный момент судьба нанесла Александру Бековичу Черкасскому страшный удар – он получил известие о гибели своей жены Марфы Борисовны с дочерьми в Волге**. Трагедия сломила его дух, «он впал в уныние и обезумел»8. Этой ситуацией поспешил воспользоваться коварный хивинский хан. Ширгази пригласил русских в свои города, уговорив их разделиться на пять небольших отрядов. Отважный, но доверчивый Черкасский принял роковое предложение хана и тем самым погубил всю экспедицию. Хивинцы напали на разрозненные части русских и уничтожили их.

Казнен был и сам князь Черкасский9. Его голову Ширгази послал к бухарскому хану, «хвалясь, что избавил себя и своего соседа от опасного врага»10. Когда весть о гибели отряда А.Б.Черкасского дошла до начальников гарнизонов, распределенных по восточному берегу Каспия, они поспешили эвакуировать крепости, надолго приостановив, таким образом, исследование и закрепление за Россией этого региона. Однако Петр I не забыл ни о погибшей экспедиции, ни о ее начальнике: предание гласит, что и на смертном одре жалел он «о двух вещах: что не отмстил Турции за Прутскую неудачу, а Хиве за убиение Бековича»11.

Так трагически и безрезультатно закончилась эта грандиозная экспедиция, на которую возлагались самые большие надежды. Разочарованный Пушкин в «Истории Петра» писал, что «…Бекович был легковерен, упрям и несведущ, и предприятие великое с ним вместе погибло»12. Великий поэт, сроднившись с историей России, воспринимая боль минувших дней, как свою собственную, не смог простить А.Б. Черкасскому неудачи. Но в целом, его оценка достаточно объективна. Да, Александр Бекович Черкасский был легковерен, ибо принял за истину туркменские сказания и легенды о старом устье Аму-Дарьи, якобы впадавшей прежде в Каспийское море. Можно сказать также, что был он несведущ в географии (впрочем, как и всякий первооткрыватель, углубившийся в неведомые для него земли), – по сравнению с уровнем знаний, накопленных наукой к следующему столетию. Но, тем не менее, записи и картографические съемки, сделанные его экспедицией, легли в основу первой достоверной карты Каспия. И уж конечно потомок кабардинского княжеского рода был упрям, ни перед чем не останавливаясь на пути к намеченной, пусть и ошибочной цели. Все это так. Но летопись географических открытий знает примеры гораздо более глубоких заблуждений…

Беда в том, что князь Черкасский действительно был слишком доверчив для дипломата и разведчика; он горел энтузиазмом, расхваливая перед Петром достоинство воинственных горских племен, но не смог рассмотреть ловушки, уготовленной ему коварным азиатским царьком. И его прекрасные человеческие качества, бывшие залогом счастливой и спокойной жизни в кругу семьи, не защитили ни самого князя, ни его людей от предательского удара в спину. Он доверился врагу и – проиграл. А непреложный закон Истории судит проигравших…

Суровый жребий выпал на долю этого изгнанника, заброшенного волей случая в далекую северную страну. Неподдельная любовь к своей второй Родине, беззаветная и горячая преданность Петру, искренность, прямота и нестяжательство выгодно отличали А.Б. Черкасского от большинства современников, приближенных к трону. Именно поэтому его короткая, внезапно оборвавшаяся жизнь до сих пор притягивает к себе внимание исследователей и любителей отечественной истории. Ведь не в наших силах изменить что-либо в прошлом. Уделом нынешних поколений остается Память и дань уважения предкам.

Память об Александре Бековиче Черкасском сохранилась, несмотря на то, что почти вся его семья трагически погибла. В принадлежавшем ему подмосковном селе Юдино (в одном километре от ст. Перхушково), сын Александр в 1720 году возвел кирпичную, оштукатуренную церковь Преображения Господня13. Освященный три года спустя этот скромный памятник «московского барокко» служит лучшим доказательством того, что память о людях не умирает, она остается с нами до тех пор, пока на земле не сотрутся следы их трудов и надежд. Сохранить следы ушедших от нас людей, чтобы увидеть пусть неяркие, но отчетливые силуэты – это задача столь же благородная, сколь и трудная. Но если мы твердо решим выполнить свой долг памяти перед многими поколениями наших предков, они останутся с нами навсегда!

Илья Зайцев,
доктор исторических наук

Текст, который мы публикуем ниже, датирован 28 сентября 1696 года. Он относится ко времени успешного завершения второго Азовского похода, накануне первого заграничного путешествия, предпринятого молодым царём для поиска в Европе союзников по борьбе с османами.