Старинные описания и рисунки церкви Знамения в усадьбе Дубровицы

Никакая другая подмосковная церковь не является столь загадочной, как Знаменская церковь в усадьбе Дубровицы, близ Подольска. Нам неизвестны в точности ни время ее постройки, ни ее автор. Непонятен даже сам факт появления этого здания в России. Высказано уже много интересных соображений по спорным вопросам, которые связаны с этим архитектурным памятником, но то, что основные вопросы по-прежнему остаются спорными, не случайно. Это объясняется слабой разработкой источников, отсутствием архивных материалов. Между тем интерес к Дубровицкой церкви возник еще в XVII в., в процессе ее строительства. Не иссяк он и в последующее XVIII столетие. В связи с этим появилось несколько описаний храма, частью уже изданных, а частью неопубликованных. Эти описания, а также сопровождающие их рисунки имеют существенное историческое значение, поскольку они были обязаны своим возникновением как раз этому интересу к прославленному архитектурному памятнику.*

Знаменская церковь построена крупным политическим деятелем конца XVII в. князем Борисом Алексеевичем Голицыным. Известно, что в детские годы Петра I этот князь был при нем воспитателем. В 1689 г., когда решался вопрос о власти между Петром и Софьей, Борис Алексеевич оставался при своем бывшем воспитаннике, и современники даже утверждали, что именно ему Петр был обязан сохранением трона («Архив князя Куракина», кн. 1. СПб., 1890, стр. 63.). Но после подавления стрелецкого мятежа Нарышкины, которые враждовали с Голицыными, сумели внушить Петру, что его дядька был заодно со своим двоюродным братом В. В. Голицыным, ближайшим помощником Софьи. Поэтому сразу после подавления мятежа Борис Алексеевич попал в опалу, и царь приказал ему удалиться в деревню. Однако весною 1690 г. Петр вызвал Бориса Алексеевича в Москву и наградил его боярским званием. Это внезапное расположение Петра к бывшему опальному и послужило главной причиной для закладки в Дубровицах роскошного храма, состоявшейся 22 июля 1690 г. (И.Красовский. Церковь села Дубро-виц.— «Известия имп. Археологической комиссии», вып. 34 («Вопросы реставрации», вып. 5). СПб., 1910, стр. 69, примечание. Но автор указывает неправильную дату закладки (1691).).

Принято думать, что строительство церкви было закончено в 1704 г. Это мнение восходит к обстоятельному историческому описанию храма, составленному в конце XVIII в. священником С. И. Романовским. Автор описания сообщает, что храм был освящен 11 февраля 1704 г. митрополитом Стефаном Яворским в присутствии Петра I и царевича Алексея («Словарь географический Российского государства, собранный А.Щ [екато-вым]», ч. 2. Г—К. М., 1804, стр. SOS-SI 0. С. И. Романовский сообщает точную дату закладки здания.). Но известно немало случаев, когда церкви освящались много лет спустя после завершения их строительства. На Руси существовала даже особая практика малого и большого освящения, позволявшая совершать службы в новоотстроенных соборах или больших церквах до тех пор, пока их не освящал какой-либо архиерей. Поэтому дата освящения храма в Дубровицах еще не является датой окончания его постройки. И действительно, сохранившиеся материалы дают совсем иное представление о сроках работ.

В 1697 г. в Дубровицах побывал архиепископ холмогорский и важский Афанасий, один из наиболее верных и последовательных сподвижников Петра в церковных и государственных делах на Севере. Афанасия в этой его поездке в Москву сопровождал некий Иван Васильевич Погорельский, служивший при холмогорском архиерейском доме в качестве иконописца и писателя (В. Г. Брюсова. Холмогорский летописец и художник XVII в.— «Труды Отдела древнерусской литературы [Института русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР]», XVII. М.— Л., 1961, стр. 445—453.). Путешествуя с архиепископом Афанасием, И. В. Погорельский вел дневник, куда ежедневно вписывал известия о всех службах, праздниках, выездах и приемах, на которых бывал его хозяин. Оригинал этого дневника еще в XIX в. попал от чиновника Архангельского статистического управления Г. О. Минейко в рукописное собрание известного ростовского коллекционера А. А. Титова и был издан им в качестве одного из источников «Летописи Двинской». В этом-то дневнике И. В. Погорельского и содержится любопытнейшее известие о посещении Дубровиц Афанасием. «После Троицына дни во вторник,— пишет Погорельский,— был с преосвященним архиепископом в селе князь Бориса Алексеевича Голицына, а именно — в Дубровицах, от Москвы по серпуховской дороге имеет в расстоянии 30 верст, над двумя реками стоит — над Десною и Пахрою. А церковь такова удивителная и резная вся в вонную сторону и таким образцом и переводом, что такой и в Москве удивителной по нынешнее время не было...» (Подлинник хранится в Гос. Публичной библиотеке им. М.Е.Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (Отдел рукописей, собр. А.А.Титова, № 4682; цитируемый отрывок помещен на л. 23 об.). С некоторыми мелкими поправками издано: A.А.Титов. Летопись Двинская. М., 1889, стр. 101; В.Г.Брюсова. Холмогорский летописец и художник XVII в., стр. 450.).Восхищение Погорельского было так велико, что он даже зарисовал Дубровицкую церковь. Этот рисунок сохранился в его дневнике. Он изображает фасад храма и его схематический план. Наискось от рисунка почерком Погорельского сделана следующая надпись: «Сей куншт церкве каменной яже есть на Москве таковым переводом в селе князя Петра (sic!) Алексеевича Голицына в селе ево от Москвы в ростоянии 30 верст. В нутре и по воину сторону по камене все резное, токмо еще не освящена была, достраивали в бытность 7205(1697) году с преосвященным Афанасием архиепископом Холмогорским и Важеским, первопрестолная» (ГПБ, собр. А.А.Титова, № 4682, лл. 41 и 42. Бумага, карандаш, охра; разм. 23,7 X 19,1 см. В рукописи эти листы были разрознены, и понять композицию рисунка в целом было трудно. Поэтому рисунок неправильно описан B.Г.Брюсовой («рисунок короны»). По нашей просьбе листы переставлены и сфотографированы в их первоначальном виде.).

Рисунок, интересный сам по себе как первое изображение знаменитого храма, да еще в такой не свойственной для русских чертежей XVII в. живописной форме, важен и сопровождающей его надписью, из которой видно, что в 1697 г. церковь была почти готова, «достраивалась». Даже резные работы снаружи и внутри здания находились в стадии завершения, ибо автор описывает их и восхищается ими. Поскольку Афанасий посетил Дубровицы в июне, то не исключено, что в последующие летние и осенние месяцы этого же 1697 г. церковь была полностью закончена.

Свидетельством, подтверждающим наше предположение, является другое описание Дубровиц, относящееся к лету 1699 г. Это описание мы находим в дневнике секретаря австрийского посольства в России Иоганна Георга Корба. Корб, сопровождавший имперского посла в Дубровицы 28 июля 1699 г., писал: «Два дня тому назад князь Голицын просил Господина Посла, чтобы тот не поставил себе в труд посетить его поместье. По этой причине и желая показать, что он высоко ценит расположение этого Князя, Господин Посол выехал туда на рассвете. Поместье называется Дубровицы. Оно отстоит от столицы на 30 верст, или шесть немецких миль. Ровные и замечательные своим плодородием поля сделали нам путь приятным и легким. Мы добрались до места ко времени обеда. Сам князь, ожидая... нашего приезда, осматривал все окрестности с колокольни церкви, роскошно выстроенной на княжеский счет. Церковь имеет вид короны и украшена снаружи многими каменными изваяниями, какие выделывают итальянские художники. По окончании обеда, приготовленного с большой роскошью, мы предались приятным разговорам в восхитительной беседке, выстроенной в прелестнейшем саду. Беседа затянулась до вечера...» (И.Г.Корб. Дневник путешествия в Московию (1698—1699). Перев. и прим. А. И. Малеина. СПб., изд. А. С. Суворина, 1906, стр. 71.).

Поскольку описание Корба рисует нам Дубровицкую церковь такими же словами, как и описание Погорельского, и даже «со многими изваяниями», то не остается сомнений, что строительство было завершено еще до 1699 г. Поэтому год посещения Дубровиц архиепископом Афанасием (1697) представляется нам наиболее вероятной датой окончания строительства Знаменского храма.

В связи с этим отпадает предположение И.Э.Грабаря (И.Э.Грабарь. Московская архитектура начала XVIII века.— «История русского искусства», т. V. М., 1960, стр. 58—61.), что в работах по сооружению и украшению церкви наружной резьбой принимал участие И. П. Зарудный. Последний приехал в Москву не раньше 1700—1701 гг., а в это время Дубровицкая церковь уже стояла без лесов, и владелец усадьбы только ждал случая, чтобы пригласить Петра I на торжественную церемонию ее освящения.

Но кто же строил церковь и кто резал из камня ее скульптуру? Корб и С. И. Романовский (И.Г.Корб. Указ, соч., стр. 71, 262; «Словарь географический Российского государства» стр. 303 и ел.) в один голос уверяют, что строили церковь и вырезали ее статуи и рельефы итальянцы, нарочно выписанные с этой целью Б. А. Голицыным, «числом до 100». Соглашаясь, что строительство здкния и скульптурные работы осуществлялись при деятельном участии иностранных мастеров, мы, однако, должны расчленить вопросы об архитекторе и резчиках и рассматривать их в отдельности. Если С. И. Романовский, живший почти столетие спустя после описываемых событий, мог, упоминая об итальянцах, допустить ошибку, то нельзя не довериться свидетельству современника строительства Корба. В связи с этим необходимо обратиться еще к одному литературному источнику. Я имею в виду «Записки» итальянского певца Филиппе Балатри (См.: И. Шляпкин. Библиографические разыскания в заграничных и русских библиотеках, VIII. Неизвестный мемуарист-итальянец Петровской эпохи и отрывок русской песни.— «Известия Отделения русского языка и словесности имп. Академии наук», т. XIII, кн. 3. СПб., 1908, стр. 271—280; Б. Ка-фенгауз. Записки Филиппе Балатри о России при Петре I.— «СтараяМосква», т. I. M., 1929, стр. 95—108.). Балатри был приглашен на службу в Россию русским послом в Италии князем П. А. Голицыным, братом Б. А. Голицына, и приехал сюда в 1698 г. В течение трех с половиной лет пребывания в Москве (он выехал обратно в Италию в 1701 г.) Балатри жил в доме П. А. Голицына, но находился на положении своего человека также и в семье Б. А. Голицына. Не исключено, что Балатри живал в летнее время и в Дубровицах. Но Балатри прибыл в Москву уже после завершения архитектурных работ в усадьбе Дубровицы. Поэтому он ничего не пишет о том, кто именно сооружал Дубровицкую церковь. Вызывает, однако, интерес его замечание об итальянском архитекторе Алеманно, строившем, по его словам, дворец П. А. Голицына. Ю. А. Герасимова, опубликовавшая недавно обзор подлинных записок Балатри (В настоящее время они хранятся в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, куда поступили в качестве дара Академии наук ЧСР по случаю празднования в 1965 г. 100-летнего юбилея Библиотеки.), высказала предположение, что Алеманно мог принимать участие и в постройке церкви в Дубровицах (Ю.А.Герасимова. Воспоминания Филиппо Балатри — новый иностранный источник по истории Петровской России (1698—1701).— «Записки Отдела рукописей [Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина]», вып. 27. М., 1965, стр. 175, прим. 35.). Но, по сведениями того же Балатри, Алеманно приехал в Россию не ранее 1697 г. Следовательно, в Дубровицах работал не он, а другой архитектор. Так как, рассказывая об Алеманно; Балатри проявил интерес к соотечественнику, естественно предполагать, что если бы церковь сооружалась тоже итальянцем, или, как сообщает С. И. Романовский, 100 итальянцами, Балатри обязательно упомянул бы и об этом факте, даже если бы он имел место и до его приезда в Россию. Он, однако, ничего не говорит о постройке церкви Знамения. Значит ли это, что в Дубровицах работали не итальянцы?

В 1850 г. директор Оружейной палаты Московского Кремля А. Ф. Вельтман напечатал о Дубровицах небольшую книжку. Поводом к ее составлению послужила реставрация храма, производившаяся в 1847—1849 гг. под общим наблюдением Ф. Ф. Рихтера. Поэтому книжка Вельтмана так и называется: «Обновление храма Знамения пресвятой Богородицы в усадьбе Дубровицы». Вельтман сообщает, в частности, что «для сооружения храма государь (Петр I.— Г. В.) назначил архитектором Тессинга». «Так помечено,— пишет он,— имя его на древнем плане Дубровицкой церкви, хранящемся в архиве Дворцовой конторы» (А.Ф.Вельтман. Обновление храма. Знамения пресвятой Богородицы в. усадьбе Дубровицы. М., 1850, стр.6.).

К сожалению, архив усадьбы Дубровицы не сохранился. Но в бумагах самого Вельтмана среди ряда несущественных материалов, касающихся истории Дубровицкой церкви, есть большой рисунок, на котором (весьма примитивно) изображен ее западный фасад и схематический план Рисунок имеет подпись рисовальщика Никиты Сенкова и помечен январем 1785 г. (ГБЛ, фонд А. Ф. Вельтмана, 1,36/32. Бумага, тушь, акварель; разм. 57 х X 44 см. Рисунок выполнен без какого-либо знания перспективы. Тщательно-нарисован и даже пройден золотом крест. Слева внизу изображен план церкви с обозначением алтаря, амвона и трапезы, посредине плана надпись: «основание храма сего». Для симметрии с правой стороны острием циркуля процарапан еще один аналогичный план, но-тушью не обведен. Под рисунком надпись: «Сей знаменитый храм во имя-Знамения Пресвятыя Богородицы создан из вырезанного белого камня в 1704 году при державе Государя Петра Перваго, отца отечества, в Московском уезде в вотчине болшаго болярина князя Бориса Алексеевича Голицына, что в селе Дубровицах, и имеет вышины 66 аршин, а длины и ширины 42 аршина, и освящен оной в присудствие-царскаго величества преосвещенными Стефаном, митрополитом Резанским и Муромским. Рисовал Никита Сенков. 1785 года генваря 24 дня».) Рисунок, пожалуй, и не заслуживал бы особого внимания, если бы не надпись на его обратной стороне, сделанная характерным почерком XVIII в.: «архитекторъ храма былъ Тессингъ». Похоже, что это тот самый «древний план церкви», который А. Ф. Вельтман видел в архиве Дворцовой конторы и который он, вероятно любопытства ради, взял себе. Кто такой архитектор Тессинг и каким образом его имя попало на рисунок 1785 г., решить пока невозможно (Предположение М. А. Ильина об ошибке А. Ф. Вельтмана, видевшего будто бы не план церкви с именем архитектора Тессинга, а гравюру голландского типографа Яна Тессина с изображением Дубровицкого храма, представляется нам спорным (М. А. Ильин. К истории русского каменного зодчества конца XVII в.— «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 2, 1958, стр. 3—6). Доказать его тем более невозможно, что среди изданий типографии Тессина гравюры с видом Дубровицкой церкви не имеется [Т. А. Быкова, М. М. Гуревич. Описание изданий, напечатанных кириллицей (1689—1725). М., 1957; «Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук», вып.1. XVIII век. М.—Л., 1956, и др. издания].). Если источник, из которого извлечено его имя автором надписи на оборотной стороне рисунка, был достоверен, и проект Дубровицкой церкви был действительно сочинен неким Тессингом, то ясно, что этого Тессинга ни в коем случае нельзя отождествлять, как уже давно было замечено И. Э. Грабарем (Игорь Грабарь. История русского искусства, т. II. Изд. И. Кнебель. М. [1914], стр. 430, прим. 2.), с шведским королевским архитектором Никодимом Тессином — строителем стокгольмского дворца и автором проекта пышного кафедрального собора, заказанного ему Петром Великим для Петербурга, но так и неосуществленного в натуре (Этот проект был составлен в 1724 г. Он очень напоминает проект собора для Стокгольма, исполненного тем же Тессином в 1708 г. (В. Н. Halktrbm. En Stockhol ms kyrka i St. Petersburg. Tessin i Russland.— «Samfundet S:t Eriks Arsbok», 1962, fig. 1, 2).). Его проекты и постройки не имеют ничего общего с архитектурой Дубровицкого храма.

История строительства Дубровицкой церкви излагается обычно по данным, содержащимся в «Словаре географическом Российского государства». Составитель словаря пользовался историческим описанием церкви священника С. И. Романовского. К сожалению, он напечатал описание не полностью, а в отрывках, допустив, следовательно, произвольные сокращения первоначального текста. А между тем описание Романовского содержит много интересных неопубликованных данных. Подлинник описания хранится в Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина — в том же собрании рукописей А. А. Титова, что и рисунок 1697 г.(ГПБ, собр. А.А.Титова, № 2712, лл. 152—159.). Рукопись была составлена в 90-х годах XVIII в.: в предисловии к ней упоминается тогдашний владелец усадьбы, светлейший князь Григорий Александрович Потемкин, умерший в 1791 г., а в основном тексте, рассказывающем, в частности, о судьбе старой деревянной церкви, стоявшей на месте существующей каменной, замечено, что она была перенесена в соседнее село Левашове и только «ныне, с 1793 года» уступила, наконец, место кирпичному зданию (л. 153 об.).

Описание С. И. Романовского называется «Вероятное известие о знаменитом храме...» В «Известии» содержатся любопытные сведения об иконостасе церкви. Автор сообщает, что «писание святых образов» производилось по завершении всех каменных работ (л. 154). Если это так, то время между 1697 и 1704 гг. было потрачено не только на ожидание царя Петра, но и на живописные работы. Впрочем, икон в иконостасе мало: их ничего не стоило написать в течение одного-двух месяцев. Предполагать, что для этого потребовалось шесть или семь лет, серьезных оснований, конечно, нет.

Далее С. И. Романовский пишет, что первоначально иконостас не был позолочен. «В том,— говорит он,— созидателя таковое было намерение: как одна сама собою архитектура сильна усладить и удовольствовать зрение каждого, почему и зрителева мысль одною б здания занималась красотою: ибо столь она превосходна, что ежели живо и подробно описать и в существенном виде на хартии представить здание очам любопытствующего, то потребны к тому Архимедова трость и Апеллесова кисть» (л. 154 об.— 155).

Это риторическое описание тем не менее вполне достоверно. Иконостас церкви, а равно и находящиеся против иконостаса роскошные двухэтажные резные хоры вызолочены в середине XIX в. при реставрационных работах А. Ф. Вельтмана и Ф. Ф. Рихтера. Первоначально же они были «по подобию всего низа белые, но по приличным местам покрыты краскою палевою» (л. 156). С. И. Романовский правильно приписывает мастерам Знаменской церкви расчет на эффект, какой должны были производить белый иконостас и белые хоры. Все декоративные части интерьера были сознательно согласованы с архитектурой здания. Белым был иконостас и в Сергиевской церкви 1710 г. в селе Хотьминках, которая также была построена князем Б.А.Голицыным («Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников имп. Московского Археологического общества», т. IV. М., 1912, стр. 201.). Здесь позолотой были покрыты лишь отдельные тяги и фигуры. В иконостасах зрелого классицизма и ампира сочетание белого и золотого станет обычным, но в Дубровицах и Хотьминках оно появляется впервые.

«Вероятное известие» С. И. Романовского привлекает внимание также тем, что оно содержит полное описание всех рельефов интерьера Знаменской церкви и все латинские стихотворные надписи, сопровождавшие эти рельефы до реставрации 1847—1849 гг., когда они (по требованию митрополита Филарета) были уничтожены и уступили место русским переводам. Не исключено, что специальное изучение латинских текстов надписей поможет более точно разобраться в национальной принадлежности работавших здесь скульпторов и определить состав использованных ими иконографических источников.

Одновременно с «Вероятным известием» С. И. Романовского появилась гравюра с общим видом Знаменской церкви, исполненная И. К. (Хр.) Набгольцем по рисунку или по картине С. Ф. Щедрина (Воспроизводимый экземпляр хранится в Гравюрном кабинете Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (Москва), инв. № 52914, разм. 56 X 43 см. Об этой гравюре см.: Д. А. Ровинский. Подробный словарь русских граверов XVI— XIX вв., т. II. К —0. СПб., 1895, стлб. 687 (под № 21).). Гравюра не датирована, но поскольку Набгольц приехал в Россию (из Регенсбурга) в 1784 г., а в 1797 г. он уже умер, то очевидно, что она сделана в промежуток между этими датами (Картина С. Ф. Щедрина (1745—1804), использованная гравером, появилась, возможно, раньше, но обнаружить ее не удалось. Биография С. Ф. Щедрина вообще не содержит никаких данных о пребывании художника в Москве или Подмосковье. Чаще всего он писал виды Павловска, Гатчины и Петергофа (А. Федоров-Давыдов. Русский пейзаж XVIII — начала XIX века. М., 1953, стр. 97—111).). Гравюра Набгольца не вносит в историю изучения Знаменской церкви ничего нового. Но она свидетельствует, что интерес к этому замечательному архитектурному памятнику поддерживался на протяжении всего XVIII столетия. Нет никакого сомнения, что в архивах и библиотеках найдется еще много важных документов и графических материалов, относящихся к Дубровицам, и что рано или поздно будут выяснены и зодчий, строивший церковь, и мастера, высекавшие ее скульптуры.